У двери в кабинет начальника, как обычно, сидела его секретарша Эсфирь.
— Моня, ты опять опаздываешь! – со вздохом сказала она. -Там уже всё началось!
— Что началось? Тхеназ? Так вроде рано ещё? – с сомнением покачал головой я.
Только подготовка.
— Ясно… -сказал я, доставая из портфеля и кладя ей на стол пачку мацы и китайские палочки.
— Ну, хоть кто-то про палочки вспомнил. Спасибо.
— Ну, не выбрасывать же было?
— Иди уже!
Зайдя в кабинет шефа, я глазам не поверил. Все 13 действующих сионистских мудрецов! Надо же!
— Шалом алейхем! — вежливо поприветствовал я всех присутствующих.
— Алейхем а-шалом! — слаженным хором ответили они, и я пошёл к кулеру с водой. Ага, бутыль была пуста.
— Что, сынок, воды попить хочешь? – ехидно проскрипел один мудрецов.
Я, не показывая что его слова меня хоть как-то смутили, вызвал шабес-гоя и сказал ему, что нужно заменить бутыль. А затем произошло странное: вода из бутыли просто с бульканьем исчезла! Ошарашенный, я обернулся к присутствующим. Они все, включая шефа, сидели потирая животы и ухмылялись.
— Да что здесь происходит?
— Вот за этим мы тебя сюда и позвали. Видишь это устройство? Наш новая разработка, мы назвали его Устройство. Теперь не обязательно пить воду напрямую, Устройство действует дистанционно.
— Ого! А мне что теперь делать?
— На, держи. Это защитный артефакт, ослабляющий действие Устройства на 90 процентов внутри себя, -сказал шеф, протягивая мне обычную на вид бутылку. А затем крикнул в коридор:
— Эсфирь! Удержи у Мони 30 шекелей из зарплаты!
— Уже сделано, шеф! Кстати, тут Грета Тунберг на линии, требует, чтобы мы прекратили убивать аманов ради ушей! Игнорировать?
— Ни в коем случае! Скажи, что мы выполним все требования!
— Да где же этот номер, — бормотал шеф, нажимая на кнопки своего кашерного телефона.
Конечно же я его опередил, отправив сообщение своему брату Хаиму и описав ситуацию. Уж он то точно знает, что надо делать...
— Что значит, уши Амана исчезли с рынка? – разорялся тем временем шеф. — Вы что, не понимаете, что поставок больше не будет? В смысле, всё скупил и делает гешефт? Какой ещё Хаим? Дармоеды! Информация только-только поступила!
— Бардак! – проорал шеф, разбивая телефон об стену.
— Кто слил? – прорычал шеф, обводя налитыми кровью глазами присутствующих. Все сделали удивлённые лица, и лишь я, пожав плечами сказал:
— Не знаю, шеф, но мне кажется, у нас где-то сквозит…
Взгляд шефа упёрся в шабес-гоя. Затем в охранников. Затем снова в шабес-гоя. Двое из них отделились от стены, молча подхватили того под локти и повели на выход.
— Только грамотно всё сделайте! – крикнул им вдогонку шеф.
— Разумеется! Мы и нож рядом положим, всё будет выглядеть как предотвращённый теракт, не в первый раз!
— Ладно, к нашим делам. Итак, Устройство. Моня, вот тебе список хороших мест, где нас нет.
— А места проверенные?
— Да. Там только шабес-гои и шабес-шигсы. Сам выберешь точку. Твоя задача – установить Устройство на самом высоком месте. В ангаре тебя ждёт самолёт. Согласно новой директиве генштаба, ты полетишь в турбине, там, если что, тебя точно не найдут. Зайди к Мордехаю, возьми у него Устройство. Удачи.
— Шеф! – крикнула со своего места Эсфирь. -По новостям передают, что предотвращён ножевой теракт в Тель Авиве! Террорист ликвидирован!
— И когда же это кончится! – устало сказал шеф, пряча лицо в ладонях. -И за что же вы нас так ненавидите? Воды вам, что ли, жалко?
Зайдя к Мордехаю, я первым делом остановился возле картины, отдавая дань памяти изображённым на ней первом сионистском мудреце Элияху Мору и двум его сподвижникам – Алексу сыну раввина и талмудисту Давиду Наумовичу. Элияху, грозно глядел из-под руки на всех входящих. Взор его был направлен в район пояса входящего, выискивая шабес-гоя. Я гордо сунул руку в карман брюк, готовый предъявить доказательство по первому требованию. Картина-то, она, картина, но мало ли…
— Ладно, время. -сказал Мордехай, хлопая меня по плечу. — Вот твоё Устройство. – и указал на футляр от контрабаса.
— Ого! А у шефа…
— У шефа – прототип, только и годится, над салагами вроде тебя подшучивать, а это — именно то, над чем столетиями бились величайшие еврейские умы. Бери. Если вдруг остановят – вот тебе фальшивые документы, по ним ты играешь в ансамбле Песняры.
— А может, лучше Кляйзмеры? А то Песняры, оно, как-то…
— Перестань. Забыл, что ли, кто изобрёл русскую народную песню?
— Да, но вы не понимаете, это же другое!
— Да то же самое, не переживай.
— Что, неужели таки...
— Да. — отрезал Мордехай.
— Ну, тогда ладно.
— И вот ещё. Мама тебе тут гефилте фиш завернула, просила, чтобы ты поел.
— О! Спасибо!
— Спаси-и-ибо! -передразнил меня Мордехай. -50 шекелей давай мне, я передам.
— Но я же на задании!
— Потому и со скидкой.
— У меня нет сейчас, давайте как вернусь, а?
— Хорошо. Но тогда уже без скидки.
— Ла-адно, — протянул я, доставая последние 50 шекелей.
— И вот ещё. – окликнул он меня уже возле двери. – Береги себя там, сын!
— Спасибо, папа.
Как всегда в такие моменты, на мои глаза навернулись слёзы.
В целом, операция по установке Устройства прошла успешно. Мы все собрались в штаб-квартире в общем зале, и смотрели в телевизоры, которые были в огромном количестве развешаны на стенах и показывающие новости со всех каналов. Везде было примерно одно и то же: Город в панике! Ни в одном кране нет воды! Причины катастрофы выясняются!
Да! Это – триумф! Поначалу мы даже не заметили, как все экраны покрылись рябью, а звук пропал.
— Смотрите! -вдруг закричала Эсфирь, показывая куда-то вверх.
Потолок штаб-квартиры разверзся, и, в ослепительно белом свете, на пол опустилась человеческая фигура.
— Элияху! Элияху Мор! – послышались шёпотки
— Да, потомки мои! Я – Элияху Мор, и я горжусь вами! Не посрамили вы Израиль-Папеньку!
И мы запели гимн. Поначалу нестройно, но чем дальше, тем увереннее и громче он звучал. Под конец он захватил всех присутствующих, и все, как один, пели. И Элияху Мор пел вместе с нами:
Если завтра Пурим, если завтра Тхеназ,
То сегодня всю воду мы выпьем!
Затем ударил гонг, возвещающий о начале нового дня, и наступил Пурим.
— Да начнётся Тхеназ! – раскатом прогремел над нами голос Элияху Мора!
Взято из секретных документов Моссада.
Перевёл с иврита — Хосе Игнасио.
