всего и делов-то. Покуда студенты писали лабы, мы с коллегами в соседней каморке резались в преф.

Но кроме префа и нескольких рублишек получки была еще одна замануха — первые только что появившиеся персональные компьютеры! Абсолютно недоступные в продаже частному потребителю, стоившие каких-то совершенно очумелых денег, в ВУЗе они все же имелись. Модели вроде Mazovia,

Электроника-85, IBM PC XT с характеристиками типа четырехцветного дисплея и жесткого диска на ПЯТЬ (аж целых пять!!!) мегабайт казались верхом технической мысли. Однако таких персоналок было мало, не хватало даже преподам, и попасть за них в дневное время пусть и с благими намерениями было сложно, а уж поиграть и подавно. Но, поскольку ключами от аудиторий заведовали все-таки мы, то вся честнАя кампания взяла за моду засиживаться вечерами очень сильно допоздна, до самой ночи.

Последних студентов выгоним, запремся, а там уж кто во что горазд — кто-то в тетрис какой или арканоид играется, кто-то в эхе в BBSке торчит

(прообраз интернета), а кто-то даже прогу какую для собственного удовольствия ваяет.

Среди наших было двое особенно активных парней — Вова и Саня, друзья "не разлей вода". Они могли не отходить от компов сутками. Хотели было оставаться в лаборатории ночами, но все помещения с ценным имуществом

ВУЗа в определенный час сдавались на сигнализацию. Стало быть, входную дверь открывать нельзя, однако окна оказались не подключенными к контуру. Под наиклятвеннейшие заверения не открывать дверь ни при каких обстоятельствах, завлабом было позволено оставаться на ночь; последний уходящий запирает парней внутри лаборатории, сдает ключ и сигнализацию, а утром первый пришедший их открывает.

Ну парни и развернулись: понатащили еды-питья, чайники-кастрюльки, электроплитку, раскладушки и стали зависать едва ли не каждую ночь. Но остается вопрос: а как же поссать? А в окошко. Окна-то открывались без проблем и время года было теплое. Стоишь себе на подоконнике в полный рост (окна высоченные), ссышь с третьего этажа во внутренний хоздвор, чем не прелесть? А то, что с утра внизу вонять будет, так это алкаши, бомжи там всякие, кто ж еще?

Дело было то ли в конце мая, то ли в начале июня, в общем, лето жаркое зовет проводить время на природе, но на дворе сессия и надо напрягаться.

Я, как всегда, затянул с курсовиком дальше некуда, сдавать край на следующий день, а надо дописывать и еще печатать кучу листов на матричном принтере, а это очень долго. Лазерников и струйников тогда в природе не было. Времени надо было много, чтобы все закончить, решил остаться на ночь с Вовой и Саней. Те даже рады были. Взял с собой пожрать и засел за комп. Ближе к ночи нас закрыли и сдали сигнализацию.

Сидим, по кнопкам бьем, каждый сам себе режиссер. Вдруг слышу голос

Сани:

— Вова, я срать хочу!

— Да иди ты нах.. Утром посрешь.

— Вова, я РЕАЛЬНО срать хочу!!

— Терпи!!!

Саня начал терпеть. Старался долго с каменным выражением лица. Потом не выдержал:

— Вова, я больше не могу, надо что-то делать!!

— Ты че, дурак?! Как выйти-то? Сигнализация!!!

И вправду, перспектива попасть под разборки с нарядом милиции не улыбала. Результат был очевиден — обезьянник, потокол, разборки с начальством, увольнение, прощай любимые компы... И клятва, данная завлабу... Мне это тоже не понравилось. Курсовику каюк, пересдача хрен знает когда, а сдуру и отчислить могут, здравствуй кирзовые сапоги! Мы уже в два голоса стали просить Саню потщательнее терпеть дальше, но тот уже никак не желал.

— Мужики, а у нас тут есть ведро?

Поискали, нету.

— А может мне на газетку посрать?

— Урод, мы потом всю ночь твое говно нюхать должны?

— А я в окно выкину!

— Блин, ты уж тогда сразу иди срать из окна!!

— А как? Как держаться-то?

Действительно, как? Жопу надо свесить наружу, центр тяжести сместится и жопа утянет Саню вниз, а это плохо...

Но тут Вову осенило:

— Иди, садись на подоконник, я тебя за руки подержу.

Иных вариантов не придумывалось, Саня взлетел на подоконник, скинул штаны, протянул руки Вове и уселся. Их дуэт стал напоминать воздушных гимнастов в цирке. Срал Саня долго и качественно. Я, глядя на эту картину, ржал навзрыд, дрыгая ногами. Меня даже попросили не мешать сосредотачиваться. Снизу что-то долго и звонко хлюпало. Такое было ощущение, что Саня копил говно с неделю. Наконец, процесс завершился,

Вова затянул Саню назад, тот воспользовался газеткой и оделся. Мы вместе похохотали и потом продолжили наши занятия.

Утром, как обычно, нас открыли, и мы прикинулись рано пришедшими сотрудниками. Я пошел вниз в сортир на первый этаж, а там рядом, ровно под нашей лабораторией, помещения столовой и их служебный вход как раз с заднего двора, куда Саня срал. Вдруг слышу оглушительные маты-перематы.

Подошел поближе к столовой, прислушался. Орала завстоловой, крупнючая баба лет сорока. Помимо этого происходила какая-то суета и беготня персонала столовой во двор. До меня стало смутно доходить — не Санин ли подвиг тому причиной?

Я вышел с другой двери, обогнул здание и зашел в хоздвор. Передо мной предстала толпа баб во главе с заведующей и в компании с проректором по

АХЧ (главным завхозом ВУЗа). Бабы орали и показывали проректору на

ОГРОМНУЮ кучу говна, лежащую на покатом КОЗЫРЬКЕ над входом в их столовую, то бишь почти на уровне второго этажа! Видно все было великолепно, как на ладошке!

Я подошел поближе, встал незаметненько и прислушался. Версии выдвигались разные: обнаглевшие бомжи или алкаши, науськанные зелеными чертиками, залезли на козырек; кто-то из кровельщиков, работавших на крыше здания, кинул подлянку; мерзавцы-студенты насрали всей группой и лопатой закинули говно, чтобы, видимо, выразить таким образом свое отношение к качеству работы столовой. К единству и, главное для нас, к единственно правильной версии так и не пришли. Переключились на более актуальную тему — как это убирать? Желающих лезть наверх и счищать не наблюдалось.

В итоге, протянули шланг с водой и смыли струей всю благодать.

Днем ВУЗ полным составом обсуждал инцидент. Слухи обрастали новыми подробностями, выдвигались кандидатуры героев. Первым, кто все понял, оказался завлаб. Мужик он был с чувством юмора, к тому же не переваривал завстоловой, поэтому все обошлось. А Саню за спиной в своем кругу стали именовать не "Саня", а "Сраня".

акционеров.

Наши забугорные топы не на шутку перепугались и велели всем отделам привести комнаты в порядок. Конечно, убирать в ИТ дело бесполезное, но кое-каких успехов мы все же достигли. Как минимум, был найден и выброшен недоеденый пасхальный кулич(дело, если мне не изменяет память, было в августе).

Ничто не предвещало беды, но вдруг кто-то сообщил топам, что комиссия обязательно полезет смотреть серверную.

Что такое серверная средней крупноты организации, думаю, представляют многие. Для меньшинства — небольшая комната заставленная стелажами с мигающим и шумящим оборудованием, полностью, с пола до потолка опутанная проводами разных цветов. На свободном месте разбросанные в беспорядке внутренности компьютеров, инструменты и прочее дерьмо. И +16 по цельсию.

Короче, техноад.

Но что делать — приказ есть приказ, и наши полтора админа вечером после работы ушли туда и начали наводить порядок. К утру серверная была вылизана — все компьютерное дерьмо выброшено или сложено в коробки, все стойки перекоммутированы так, чтобы провода можно было уложить в аккуратные жгуты, жгуты аккуратно закреплены и пр.

К сожалению, Соросу и всем остальным было глубоко до фени на все наши серверные, никто туда не ходил. Короче, подвиг пропал даром (как, впрочем, и многие подобные, порожденные жополизством начальства).

Правда, ближе к обеду, к нам зашла немка из руководства (для тех, кто понял, о чем идет речь — Забина Альк). Прямо с порога она произнесла на своем полурусском языке спич, примерно такого содержания: "Я никогда не видела такой образцовой серверной. Спасибо большое". Высказав, таким образом, благодарность руководства, удалилась с чувством выполненного долга.

Как только за ней закрылась дверь, из угла раздался полный ненависти голос админа: "Ну что, парни, поняли, как за спасибо работать? "

дочка в подростковом возрасте. Соответственно, у дочки приключились боли в животе. А семья вся из себя насквозь интеллигентная была, пробу ставить некуда. А интеллигентному же человеку "неотложку" сразу беспокоить как-то не с руки, меня, понятно, проще на ночь глядя вызвонить. Мне-то что, я человек отзывчивый, приехала. Диагностировала я аппендицит, дальше как положено: "неотложка" — и в стационар. Стационар, естественно, дежурный, не по выбору. Приятельница с дочкой поехала и меня с собой уговорила — для моральной поддержки. И не зря, поскольку маме дурно стало, как только она больничку эту издалека узрела. Дело-то, напомню, в девяностые происходило, реформаторы тогда как раз во вкус вошли и вовсю разруху учиняли. Так что изнутри больницу лучше было вообще не рассматривать, а то еще увидишь чего. Вот дочка и увидела. Увидела она, правда, всего-навсего таракана, но изумилась так, словно ей утконоса какого показали. — Ой, — говорит, — а кто это? Дежурный хирург, который только собрался ей живот помять, тоже удивился. От такого удивления. — Девочка, — отвечает, — ты что, тараканов никогда не видела? — Нет, — чадо говорит, — ни разу, никогда! Н-да, тяжелое у человека детство, что уж тут поделаешь. Папа — профессор литературоведения, мама — кандидат филологических наук. Там если где и были тараканы в доме, только в головах. Где ж ребенку к жизни приобщиться! Ничего, хирурги чаду быстро объяснили, что тараканы — это пустяки, а вот если она будет себя хорошо вести, ей даже крысу живую покажут. Приятельница вся аж побелела, но смолчала. И правильно сделала, потому как тараканы тараканами, а хирурги там отличные были. Быстренько болящую в операционную утащили, а уже через полчаса сообщили, что шоу благополучно закончилось и можно нам по домам отправляться. По домам — это, конечно, хорошо. Вот только времени два часа ночи, метро закрыто, а пешком по криминальной столице топать неохота. Да и далековато, честно говоря. Так что выгребли мы из карманов всю наличность, вызвали такси и пошли под единственный фонарь на всей улице машину дожидаться. А места вокруг дикие. Больничный садик весь такими кустами зарос, что и под фонарем не слишком-то светло. За углом бензоколонка, а напротив больницы — общежитие неизвестной принадлежности. А на бензоколонке периодически постреливают — раздел госсобственности бодро происходит, криминальная же революция в стране. Из общежития усатые люди рыночной национальности как те тараканы вылезают. И ментовская машина раз примерно в пять минут по улице зачем-то проезжает. Только она появится — стрельба на бензоколонке стихает, южные люди в тень прячутся, а мы с моей приятельницей в ожидании такси, наоборот, на шум мотора из кустов вылезаем. Только она проедет, бензозаправщики опять собственность делить начинают, южные люди к нам приставать пытаются, а мы от них в кусты поглубже лезем. Когда эта машина в третий раз проехала, менты на нас нехорошо поглядывать стали. Меня сомнения начали терзать… — Похоже, нас сейчас арестовывать будут, — я своей знакомой говорю. — За что? — приятельница недоумевает. — За нелицензированную торговлю в ночное время, — говорю. Приятельница всё равно не понимает: — Чем? Объясняю для интеллигенции: — Собой! А менты уже на нас конкретно целятся… Мою приятельницу это страшно оскорбило. Я б за нас глядишь и отбрехалась, а она — в амбицию. Нет, ну вот какого черта надо было объяснять ментам, что никакая она им не [м]лядь, а целый кандидат филологических наук?! Как будто кандидат филологических наук [м]лядью быть не может! На сей оптимистичной ноте нас и загребли. Прямиком в ближайшее отделение. А в итоге получилось всё же весело. Давно известно: мир тесен, Питер — город маленький, а пути врачебны неисповедимы. Старшим в этом отделении оказался мой знакомый мент. Он еще во времена моей скоропомощной юности на станции метро "Василеостровская" тамошним гадючником заведовал, пьяных-битых мне регулярно спихивал. Тогда меня он тоже иногда, бывало, выручал, когда я в пьяном безобразии в метро… ладно, дело прошлое. Короче, если бы не он, нам с приятельницей в этом околотке до утра пришлось бы куковать. А так — нас коньяком сначала напоили, а потом со всем почтением развезли нас по домам с сиреной и мигалкой на милицейском транспорте. Так что в конечном счете мы еще и на такси изрядно сэкономили. А пути врачебны впрямь ведь неисповедимы. Дочку той моей знакомой так это знакомство с медициной впечатлило, что она сама в медянки подалась. Поступила в медицинский институт, закончила и работает теперь врачом чуть ли не в той самой больничке. Кстати, тараканы, говорят, там так и не перевелись. А вот ее мама после этого со мной поспешно раздружилась. То ли так она за дочкину карьеру оскорбилась, то ли всё-таки за то, что в грешном моем обществе ее за проститутку приняли… Хотя казалось бы — а я-то здесь при чем? Диана Вежина