— Да, Ваше Величество, я действительно могу играть и нищих, и царей.

— А вот меня ты, пожалуй, и не сыграл бы, — шутливо заметил Николай Павлович.

— А позвольте, Ваше Величество, даже сию минуту перед вами я изображу вас! — предложил актёр.

Добродушно настроенный император заинтересовался, пристально посмотрел на Каратыгина и сказал уже более серьёзно:

— А ну-ка, попробуй...

Пётр Каратыгин немедленно встал в позу, наиболее характерную для Николая I, глаза его приобрели типично николаевский оловянный блеск, и, обратившись к тут же находившемуся директору императорских театров Александру Гедеонову, он голосом царя произнёс:

— Послушай, Гедеонов, распорядись завтра в двенадцать часов выдать актёришке Каратыгину двойное жалованье за этот месяц. И ящик французского шампанского прикажи доставить ему на квартиру!

Государь рассмеялся:

— Недурно играешь...

После чего распрощался и ушёл.

А на другой день в двенадцать часов остроумный и смекалистый Пётр Каратыгин получил двойной оклад. И шампанское ему тоже доставили без проволочек.

Легенды же про Деда ходили во множестве. В основном они касались его взаимоотношения со студентами и, видимо, уже относятся к разряду "баянов".

То он выкидывал в окно зачётку студента, посмевшего явиться на экзамен, не сдав лабораторную работу. Когда ошалевший студент спускался во двор, его зачётка была уже успешно обнюхана и помечена местными бездомными столовскими собаками.

То он пил на стосемнадцатой пересдаче зачёта с несчастным студентом, ведя с ним задушевную беседу, перемежающуюся с кратким циклом лекций по дисциплине "Радиопередающие устройства"". В итоге захмелевший студент уходил от Деда, держа в руках зачётку с заветной подписью.

Но в любом случае Дед оставался хозяином положения. Лишь единственный раз студенты поставили его в тупик, но и из этой ситуации он вышел достойно, лишний раз подтвердив свою кличку.

На очередной лабораторке Сане и Диме досталась тема по исследованию лампы бегущей волны. После краткой вводной части, где были проверены знания теории и данных из методички, ребята были допущены Дедом непосредственно к лабораторному стенду. Конечно, сама лампа в стенде была надёжно упрятана, как для её собственной безопасности, чтоб шаловливые студенты ненароком не повредили её, так и для безопасности самих студентов, чтоб не получили лишнюю дозу СВЧ-излучения или удар током. Студентам полагалось крутить ручки всевозможных реостатов и пялиться в несколько вольметров и амперметров. Итогом всей работы должны были стать практические графики вольт-амперных характеристик, по которым потом вычислялись коэффициент усиления, КПД и прочие параметры.

Начало практической работы было определённо успешным. Полученная пара графиков сильно напоминала теоретические. ЧП началось с того, что уровень выходного сигнала резко подскочил, потом стрелка вольтметра вообще забилась в правый угол, а через некоторое время упала в ноль.

После проклятая лампа бегущей волны больше не реагировала ни на какие внешние раздражители. Саня с Димой побледнели. Лабораторные стенды были гордостью Деда, собраны из радиоэлементов, прошедших военную приёмку, за долгие годы работы вылизаны до совершенства и работали безотказно. Но деваться было некуда и на негнущихся ногах парочка отправилась на заклание к Деду.

Удивлённый Дед подошёл к стенду, порасспросил студентов, что они конкретно делали, посмотрел их черновики, лично пощёлкал тумблёрами и покрутив ручки, пробурчал себе под нос: …видимо, паразитное возбуждение…. схема защиты… и что-то ещё неразборчиво, но выразительно.

Видно было, что Дед впал в ступор, но быстро взял себя в руки:

— Так, лабораторную работу я вам засчитываю, — Саня с Димой удивлённо переглянулись, — Вы ведь не виноваты, что стенд вышел из строя.

Дед встал и направился к своему столу. Обернувшись, он продолжил:

— У вас, молодые люди, явно пропадает талант испытателей. Спалить военную технику, которую даже африканские студенты спалить не смогли – это определённо талант, да ещё подкреплённый хорошим знанием теории. Поэтому, — Дед выдержал паузу, — давайте зачётки, экзамен ставлю автоматом.