пожилой дамы на улице из рук вырвали сумку. Дама дала показания, что это был мужчина, 20-40 лет, срденего роста, иностранец (для австрийцев иностранцем мог быть турок, чех, югослав). Мой муж — брюнет, не жгучий, а обычный, бледный, карие глаза, темные волосы, как 50 процентов мужчин.

Отягчающим фактором была его небритось (покажите мне в субботу в 8 утра свежеивыбритого мужчину!) и легкий бодун — для студента нормальное явление. На его уверения никто не реагировал, то, что он жил над магазином на 3-ем этаже — полицейским было по фигу, паспорта в пижаме он не носил. Короче, его замели в участок.

Ситуация: суббота 8 утра, все друзья в разъезде, мать в другом городе, подтвердить личность нечем и домой — даже под конвоем — не пускают. Сидеть в обезьяннике как мин. 48 часов.

Остается надеяться, что почтенная дама его не опознает как преступника.

И вот очная ставка: дама — студент в пижаме, сжимая в руке рогалик. Даме около 85 лет, на сморщеном личике — боевое выражение, на носу очки с толстенными стеклами, в ухе слуховой аппаратик.

Дама, взглянув на студента, громко и четко заявила полицейским: "ИДИОТЫ, ЭТО ЖЕ НЕ ИНОСТРАНЕЦ! "

как прагматик. Во всех схватках мне собаку удалось укусить только единожды и то несильно — шерсть помешала, а им удавалось меня кусать куда как чаще и гораздо больней. Ладно, собаки ведь не просто так придуманы. Но речь ведь вовсе не о том, а о рыбе.

Во славном городе да во Владимире распихивали мы с Саньком излишки сахалинской рыбы. Вечером встречаемся в гостинице, Санёк доволен — дальше некуда. Говорит, нашёл одного мена, тот хочет взять оптом тонн двадцать. Давай, завтра встретимся с ним, ещё перетрём, оценишь, нет ли кидалова, а то он платить с отсрочкой хочет.

С утра прём на плодоовощную базу, где у того мена офис и склады. Машину бросили у поста охраны, и пешочком почапали вдоль амбаров. И тут в проходе появляется это чудо. Породу затрудняюсь назвать, но вначале я её принял за кошку. Хорошо хоть она вовремя тявкнула. Смутило не это, смутила неестественная бледность Санька и его странные, мечущиеся движения в поисках какого-либо укрытия. Вообще-то я фобии знаю – правда не все, конечно. Как фобия которая на собак называется, к сожалению, не помню, собакобоязнь что ли. Но это точно была она. И я героически бросился вперёд, закрывая грудью друга, ну и компаньона само собой, который, кстати, пока один знал оптовика и, в случае его безвременной кончины, сделка бы накрылась медным тазом. В связи с чем был мне дорог друг вдвойне.

Схватка не обещала быть трудной, как-то не тянул размер собаки против моего внушительного ботинка надетого на мощную тренированную ногу.

Вместе с истеричным Саниным криком: "ненада!!! ", я нанёс сокрушительный удар, но досадно промазал – вёрткая оказалась. Собачка обиженно взвизгнула, отскочила метра на два и заскулила. Сначала обиженно, потом более злобно, и в конечном итоге её рык стал реально напоминать тигриный. Я не верил своим ушам. Глазам верил, потому что собачку видел, а вот ушам как-то нет. То, что это глюк, я сообразил, когда откуда-то сверху раздался Санин крик: "Андрюха, давай мухой ко мне!". Так. Сверху

Саня не мог кричать в принципе, потому был ниже меня ростом, и я успокоился, списывая слуховые галлюцинации на напряжение последних дней.

Но на всякий случай оглянулся. Сзади Сани тоже не было. Зато буквально в двух метрах от меня стояло несколько огромных, совсем недружелюбно настроенных, волкодавов. Почему я решил, что это волкодавы? Ну, наверно, потому, что почувствовал себя волком позорным, поднявшим ногу на беззащитное маленькое существо. На дипломатию времени уже не оставалось, и я рванул вверх по отвесной стене, где и был подхвачен заботливыми

Саниными руками. Отдышавшись на двухметровом пандусе, я взглянул на товарища по несчастью. Он был обреченно спокоен и тих.

— Вчера я так же попался, — обрадовал он, — полчаса вон на том столбе просидел! У них тактика такая — ловля на живца, ведь кто волкодава пнуть рискнёт?! А первыми они, видимо, не нападают, так уж обучены. Узнать бы, кто их такой изуверской тактике подставы научил...