Работал я одно время на молочном складе, где помимо творогов, кефиров, йогуртов и прочей х.. ни были еще майонезы, соки, кетчупа и т. д. Соки эти, несмотря на большой срок годности, рано или поздно протухали, бродили и превращались в шнягу. Ротация кадров в этом месте довольно большая, и я до сих пор не знаю, кто года за два до моего пришествия туда придумал сливать всю эту шнягу в канистру и поставить ее в металлический контейнер. Шли годы, работники склада менялись, жидкость замерзала зимой и жила в условиях невыносимой жары летом. На канистру обращали внимание раз в месяц, когда считали товар на складе и заглядывали в этот контейнер. Ехидно похихикав, когда открыли канистру в первый раз, мы побоялись открывать ее в следущие разы. Все так и шло, пока не приехало к нам на склад большое начальство. Да и этот факт не сильно изменил бы нашу жизнь. Но был у нас мужик один. Котярой его звали. Котяра был большой любитель (а скорее профессионал и даже мастер спорта по этому делу) всего, что содержало градусы. В этот день он в очередной раз пришел после выпитой с вечера "кружки пива" (ей-богу, с кружки пива, если ее водкой не запить, так плющить не будет). Дабы предотвратить конфликт с начальством, Котяру решили отправить в этот контейнер. Запихали его в это помещение и закрыли там. Разумеется про Котяру забыли, начальство уехало, рабочий день кончился (длится он около 10 часов), но когда собрались, все-таки вспомнили про коллегу. Открыли мы дверь, ожидая услышать отборные матерки, но не услышали их. Прямо на меня вывалился в говно пьяный Котяра. Это потом мы вспомнили про канистру, которая, разумеется, была к этому моменту пуста. А сперва мы долго смеялись и пытались понять феномен Котяры, который сумел нажраться даже в условиях закрытой каморы два на два.

Возвращаюсь я как-то вечером домой. Тут подходит ко мне молодой человек немного помятого вида и спрашивает:

"Девушка, Вы не подскажете, какой сейчас месяц?"

Совершенно опешив от такого вопроса, я впала на несколько секунд в транс "Это ж надо так отдыхать!!!" — с завистью подумала я про себя.

Видя мое замешательство и сделав для себя соответствующие выводы, молодой человек вздохнул и, удаляясь, произнес: "Вы тоже не помните!"

История начала девяностых. Поселок городского типа на Урале. При Советской власти в нем было три градообразующих предприятия: Литейно-механический завод, Щебеночный завод и Леспромхоз. Стараниями новой Российской власти к тому времени они уже были при последнем вздохе, но еще держались. Так как население поселка было почти 5000 человек,

Дело было в Перу, в четырехдневном пешем походе по тамошним лесам и каменюкам. Нас – интернациональную стайку городских идиотов, возомнивших себя Конюховыми, — обслуживали местные индейцы-носильщики, "портеры". Тощенькие, маленькие – без слез не взглянешь. Каждое утро, позавтракав, мы отправлялись в путь, а они оставались на стоянке. Мыли посуду, складывали палатки, запихивали все в гигантские рюкзаки размером с их человеческий рост и только потом бодро шлепали вслед за нами. Кроссовок они не признавали, носили какие-то пляжные шлепанцы.

На полдороге к следующей стоянке индейцы обгоняли пыхтящих налегке бледнолицых. Там, впереди, портеры ставили палатки, готовили еду и терпеливо ожидали великих путешественников. Когда мы, после десяти часов лазанья по чертовой козьей тропе, вползали в лагерь, от усталости еле шевеля конечностями и вывалив по-собачьи языки, портеры выстраивались полукругом и радостно нам аплодировали. Суки.

Слышал эту историю очень давно, еще от первой жены, а произошла она и того раньше.

В годы застоя и дефицита полюбилась одна хорошая русская девушка иностранцу, вроде бы англичанину. В результате они поженились и она поехала жить к мужу. Муж был то ли писатель то ли переводчик, больших городов не любил и жил в маленькой, удаленной от